ДРАМА ПОЛТАВЫ
САМИ СЕБЯ РАЗРУШИЛИ

Кто знает историю, тот понимает современность.

Оказывается, украинские казачьи полки, которые остались верными российскому царю, под командованием старого воина, опытного полководца Семена Палия, сыграли решающую роль в Полтавской битве и победе над армией Карла XII.

При знакомстве с исторической литературой о Полтавской битве обращает на себя внимание практически полное отсутствие каких-либо сведений о героях баталии, о тех, кто командовал «блестящими полками» и «рядами несгибаемых штыков», почему-то не называются славные имена российских генералов, которые руководили битвой. Скажем, когда говорится о Бородинской битве, то история зафиксировала имена не только её основных деятелей – М. Кутузова, М. Барклая-де-Толли и П. Багратиона, но и почти всех генералов, полковников и вообще многих офицеров, кто обеспечил оборону Багратионовских флешей и Шевардинских редутов и успешно контратаковал врага, кто хотя бы в какой-то мере проявил себя героически во время битвы. Всех, кто «прославил русское оружие при деревне Бородино» (М. Кутузов) мы знаем поименно. Это – командующие армиями, корпусами, дивизиями: генералы З. Олсуфьев, М. Тучков, П. Строганов, А. Бахметьев, Н. Лавров, И. Дорохов, М. Раевский, М. Платов, И. Паскевич, И. Васильчиков, Д. Неверовский, М. Воронцов, А. Кутайсов, И. Панчулидзев, Г. Эмануэль, И. Марков, М. Лебедев, А. Горчаков, П. Коновницин, полковники Д. Давыдов, А. Чернышов.... Список известных героев можно продолжать.

Можем сослаться и на другие битвы. Например, исторические источники называют конкретные имена тех, кто командовал полками, которые под хоругвями с золотым львом на сине-голубом фоне в Грюнвальдской битве 1410 года разгромили немецких рыцарей, или даже раньше - Мамая на Куликовом поле в 1380 году.
О тех же, кто вышел победителем в борьбе против «могучего Карла» в июле 1709 года на берегах реки Ворсклы под Полтавой, сведения практически отсутствуют. Мимоходом возникает вопрос: почему?

Почему авторы многочисленной литературы о Петре I и его времени так загадочно замалчивают героев его «генеральной баталии»? Даже такое специализированное издание как «Советская историческая энциклопедия» в достаточно содержательной статье о Полтавской битве, кроме самого Петра и его любимчика, бывшего продавца пирожков с горохом и будущего генералиссимуса Алексашки Меньшикова, глухо упоминает ещё только двух-трёх участников событий. И всё...

К слову, у Пушкина выбор «героев баталий» тоже был невелик: кроме «благородного Шереметьева», ещё «…и Брюс, и Боур, и Репнин». Вот и все «птенцы гнезда Петрова..../ Его товарищи, сыны».

Загадку «генеральной баталии» в некоей мере помогают нам раскрыть документальные и литературные источники, в частности «История Малой России» Д. Бантиш-Каменского, «История Малороссии» М. Маркевича, «История Русов или Малой России», труды старшинско-казацкого летописца Григория Грабянки... Оказывается, украинские казачьи полки, которые остались верными русскому царю, под командованием старого воина, опытного полководца Семёна Палия сыграли решающую роль в Полтавской битве и победе над армией Карла XII. Полковники Павло Полуботок, Иван Скоропадский, Данила Апостол, другие мужественные казачьи главари – вот кто «виновны» в том, что «непобедимые господа шведы, - как указывается в «Журнале Петра Великого», - скоро хребет свой показали, и от наших войск вся неприятельская армия весьма опрокинута».

«Сражение сие, - рассказывается, например, в «Истории Руссов», - начали шведы на самом рассвете и конницею своею напали на регулярную конницу российскую и прогнали её за её шанцы. Но начальник казацкий, Палей, с козаками своими, напав тогда на шведов в тыл и на фланги их фронтов и прорвавшись в интервалы, сделал великое им поражение копьями и из ружьев, от чего они, смешавшись, побежали к своим шанцам и потеряли генерала своего, Шлиппенбаха, взятого в плен. Козаки, преследуя шведов до их шанцев, провели позади себя сильную колонну пехоты российской под командою генерала Менщикова... Шведы, не имея артиллерии и претерпев от россиян великий урон, показали во фронте своём многие интервалы или пустоту, а Палей, сие приметя, тотчас ворвался в них с козаками и произвёл всеобщее замешательство в неприятеле... Смешанные козаками, обратились шведы в бег».

Итак, как видим, казачьи полки Семёна Палия, Ивана Скоропадского, других героев битвы заставили шведов «показать хребет». Не было бы их на поле боя на стороне российской армии, - возможно, пришлось бы из-под Полтавы бежать Петру с Меньшиковым, а не Карлу с Мазепой...

Но не дождались воины 20-тысячного украинского казачьего корпуса признания их подвига на поле боя. Не считал Петр нужным признать это и назвать героев героями. Не сделали этого и позже. Напротив, Полтавская победа Петра стала настоящей трагедией для Украины. Разозлённый на Ивана Мазепу, царь решил отомстить всему украинскому народу. Пострадали не только сторонники гетмана, коих тысячами убивали, вешали, садили на кол, но и всё казачество. Познала разрушений и грабежа Запорожская Сечь. Физическим истреблением лучших сил Украины, разорением материального благополучия украинского народа царь истощал его силы, чтобы он снова не смог выступить против России.

Далее в «Истории Руссов» читаем: «Победа над шведами, так славная и решительная, торжествована была, обыкновенно, молебствиями и пированием, на которое приглашены были и все пленные генералы и министры шведские. Им возвращены шпаги и оказаны отличныя милости царя... Затем начались многия пожалования и производства своим генералам и офицерам, а рядовым произведено жалование не в счёт обыкновенного.

Одни малороссияне и их войска остались при сём... без награждения и благодарности. И хотя они в истреблении армии шведской более всех показали ревности и усердия, хотя они около года губили шведов в земле своей, во всех местах и случаях, где только удобно постигнуть их могли, не преклоняясь при том ни на какие льщения и обнадёживания королевския и мазепинския, однако предлогом неверности сего одного человека, избранного царём в свои наперстники, всё то было забыто, и они за сим неправедным образом и единственно по наветам и ябедам злобного любимца, Менщикова, повержены в презрение, поругание и гонение; а убытки их, разорения и опустошения, двумя армиями причинённыя и почти неизчётныя, остались без всякого вознаграждения и уважения...»

«Предлогом неверности» Мазепы царь воспользовался сполна, чтобы, наконец, по его словам, «прибрать Украину к рукам». Украинцы вместо благодарности познали невиданное насилие над собой. Обращаясь с гневным письмом по этому поводу к Петру, приказной гетман Павло Полуботок (черниговский полковник П. Полуботок принадлежал к сторонникам царя и был в числе четырёх казачьих полковников, которые под Полтавой сражались на стороне России), писал:

"За то все мы вместо благодарности получили только пренебрежение и неверие, платим дань позорную и несносную, вынуждены копать валы и каналы, сушить болота непроходимые, унавоживая их трупами наших покойников, что целыми тысячами гибли от усталости, голода и нездорового воздуха; и все те беды и обиды наши теперь ещё более увеличились при нынешних порядках; начальствуют над нами чиновники московские, не знают прав и обычаев наших и почти безграмотные – знают только, что им всё над нами чинить можно".

Враг России и Петра

Один из выдающихся исследователей мазепинской проблемы, профессор Александр Оглоблин убедительно доказывает, что хотя то же самое определение дает ему Пушкин в своей поэме "Полтава", повторяя это утверждение в разных вариациях несколько раз, Мазепа принципиально не был ни руссофилом, ни руссофобом. Он считал возможным сосуществование с Москвой на принципах Переяславского соглашения Богдана Хмельницкого, так как такая реальная действительность получена им от своих предшественников. Гетман делал всё возможное, чтобы в таких условиях способствовать развитию своей страны, развивать культуру и духовность украинского народа.

Так что же сподвигло гетмана Мазепу перейти из-под опеки одного правителя к другому? Почему, будучи любимчиком Петра, наипреданнейшим царским слугой на протяжении более двух десятилетий, он вдруг стал «предателем», его «заклятым врагом»?

Конечно, никакой внезапности не было. Ответ на эти вопросы непредубежденные украинские историки ищут, учитывая, прежде всего, реальную политику Московского государства, которое последовательно осуществляло курс на полное уничтожение национального суверенитета Украины и разрушение её самобытной государственности, постепенную её инкорпорацию в состав России. Этот процесс, как известно, начался практически сразу же после 1654 года, когда волей Богдана Хмельницкого Украинская казацко-гетманская держава оказалась под пятой «царя восточного, православного».

Уже в конце XVII века московские правители начали ограничивать круг вопросов, решение которых зависело от гетманского правительства. Прежде всего, урезалось право сношений с иностранными государствами, усилился контроль над внутриполитическими акциями украинских правительственных органов, проведением финансово-экономической политики и т.д. Решение многих вопросов, которыми занимались гетман и его правительство, начали брать на себя специальные царские учреждения.

Потеря автономных прав Гетманщины стала особенно заметной в начале XVIII века, при правлении Петра I. Для него, как и для его последователей, Украина и её народ были не автономным государством и нацией, а только соответствующим «строительным материалом» для возведения Российской империи. Политика нового русского царя по Украине была высказана им в зловещих намерениях «прибрать Украину к своим рукам» (это его выражение). Чем дальше, тем больше усиливалось грубое вмешательство царя в её внутренние дела, увеличивался экономический пресс на население, которое должно было за свой счёт содержать российские воинские гарнизоны, платить в российскую казну непомерные налоги и т.д.

Особенно тяжким бременем для украинского народа было содержание многочисленных русских войск, что стояли регулярным постоем на территории Гетманщины. Иногда царская армия в Украине насчитывала до 100 тысяч человек. Это чрезвычайно отягощало население, особенно крестьянство, которое было обязано строить и ремонтировать казармы, доставлять подводы, дрова, фураж для коней, исполнять другие обязанности. Для содержания армии российское командование фактически реквизовывало у крестьян сотни тысяч голов крупного рогатого и мелкого скота, огромное количество хлеба и других продуктов, что приводило к упадку хозяйства. В украинских селах тогда появилась горькая пословица:

Москалики соколики
Поели вы наши волики
А будете здоровы –
Съедите и последние коровы

В многочисленных войнах, которые Россия вела тогда на юге и в Прибалтике, украинские казачьи войска постоянно использовались как пушечное мясо – их бросали в тягчайшие и безнадёжнейшие битвы. Но наипозорнейшим издевательством над украинскими казаками было то, что царь принудительно забирал их для строительства новой столицы России – Санкт-Петербурга, где десятки тысяч их усеяли своими костями прибалтийские болота.

Не существует точных данных о количестве украинских казаков, крестьян, ремесленников, что погибли на работах при сооружении укреплений, каналов, осушении болот. Но о масштабах их смертности и увечий можно судить вот по какой цифре: только на строительстве Ладожского канала в 1721-1725 годах погибло 13 тысяч казаков. Полковник Черняк, описывая в 1722 году ход работ на этом канале в своем докладе российскому сенату, указывал: «При Ладоге в канальной работе многое число больных и умерших находится, и всякий раз умножаются тяжкие болезни – наиболее укоренились горячка и опухоль ног, и мрут с этого. Однако приставные офицеры, не смотря на такую нужду бедных казаков, по повелениям господина бригадира Леонтиева без никакой надобности немилостиво бьют при работе, – хотя и так они её не только днём и ночью, а даже в воскресные и праздничные дни отправляют – без отдыха к ней пригоняют. Боюсь я, однако, чтобы казаков не погубили как в прошлом году – что разве что третья часть искалеченных домой вернулась..."

А российский автор Фока Бурлачук в своей книге «Владимир Раевский» (из серии «ЖЗЛ», М., 1987), рассказывая о строительстве «Северной Пальмиры», которой предстояло прорубать «окно в Европу» приводит такой факт: «Только с Черниговской губернии пригнали десять тысяч казаков, и ни один не вернулся!». Дорого обошлось нашему народу это «окно»...

Гневно осуждает по этому поводу издевательства Петра над украинскими казаками Т. Г. Шевченко. Он называет его «лютым палачом Украины». В знаменитой поэме «Сон» гетман-патриот Полуботок проклинает одержимого царя:

О боже наш милосердный
О царю поганый
Царю проклятый, лукавый,
Аспиде несытый!
Что ты сделал с казаками?
Болота засыпал
Благородными костями;
Поставил столицу
На их трупах казненных!

Об этом же говорится в программном документе Кирилло-Мефодиевского братства – «Книге бытия украинского народа». В пункте 90 указано, что казачество попало «в исключительную неволю московскому царю», который «положил сотни тысяч в канавах и на костях построил себе столицу».

Размышляя о тяжких муках Украины, какими «перепугать можно сам ад», Великий Кобзарь в поэме «Iржавець» рисует картины петровского геноцида украинского народа такими словами: «воеводы, Петровы собаки, рвали, грызли и погнали на болото город строить».

Поэтому-то, в конце концов, и прибег Мазепа к драматической попытке избавиться от верховенства России и вернуть государственную независимость Украине. В конце октября 1708 года он отправил Стародубскому полковнику И. Скоропадскому грамоту с изложением причин, что подвигли его к переходу на сторону шведского короля Карла XII. «Московская потенция уже давно имеет всевозможные намерения против нас, – писал гетман, – а в последнее время начала отбирать в свою область украинские города, выгонять из них ограбленных и доведенных до нищеты жителей и заселять их своими войсками. Я имел от приятелей тайное предостережение, да и сам ясно вижу, что враг хочет нас – гетмана, всю старшину, полковников и всё войсковое начальство – прибрать к рукам в свою тиранскую неволю, искоренить имя запорожское и обратить всех в драгуны и солдаты, а весь украинский народ подвергнуть вечному рабству. Я узнал об этом и понял, что московская потенция вступила к нам не ради того, чтобы защитить нас от шведов, а чтобы огнём, грабежом и убийством истреблять нас. И вот, с согласия всей старшины, мы решились отдаться в протекцию шведского короля в надежде, что он оборонит нас от московского тиранского ига и возвратит нам права нашей вольности...»

Полтавская драма 1709 года и карательные действия российских войск принесли Украине новые страдания. Экономическое и политическое насилие над украинским народом дополнилось его духовным опустошением – был взят курс на ассимиляцию украинцев путем их русификации. В 1720 году Пётр I издал распоряжение, коим запрещалось печатать в Украине любые книги, кроме церковных. Но и религиозные издания разрешалось печатать только после унификации с российскими. В украинском делопроизводстве воцарился русский канцелярский язык. То же происходило и в образовании. Даже своё самоназвание украинцы потеряли, превратившись в «малороссов».

В своей политике ликвидации Украинской казацко-гетманской республики Пётр I последовательно искоренял все признаки её государственности, систематически ослаблял, физически истребляя её население, разрушая его материальное благосостояние, истощая силы. Автор «Истории Русов» имел все основания сравнивать царя с азиатским тираном и укорять ему за жестокое отношение к Украине: «Повергать народы в рабство и владеть рабами и невольниками есть дело азиатского тирана, а не христианского монарха...».

Зловещий демон Украины

Кстати, попробуем внести некоторую ясность и в вопрос о взаимоотношениях Ивана Мазепы с шведским королём. Для этого ещё раз обратимся к документальным свидетельствам «Истории Русов». Как указывает её автор, Карл XII от имени своей и других стран Европы давал гарантии существования независимой казацкой республики. «Мне известно, – обращался король к украинскому народу, – что царь московский, будучи врагом непримиримым всем народам и желая покорить их, вверг казаков в исключительное своё рабство, попирая, отнимая и отменяя все наши права и свободы, торжественными с вами договорами и трактатами подтверждёнными...

Итак, я обещаю и клянусь честью своей королевской, повергнув врага своего, возродить землю Казацкую или Русскую в первичное её состояние самостоятельное и ни от кого в мире не зависимое, о чём я с гетманом вашим Мазепой, и письменными актами обязался и утвердил, а гарантировать их взялись наипервейшие в Европе державы».

Автор «Истории Русов» приводит красноречивое свидетельство об отношении к украинским крестьянам со стороны российских и шведских войск:
«Я слуга царский! Я служу Богу и государю за весь мир христианский! Куры и гуси, молодицы и девки, – нахально заявляли москали, – нам принадлежат по праву воина и по приказу его благородия!». Шведы же, напротив, ничего у обывателей не вымогали и насильно не брали, а покупали добровольным торгом и за наличные деньги».

Наверное, следует пожалеть, что не суждено было нашему народу воспользоваться благородными намерениями выдающегося европейского полководца, который к тому же сам потерпел поражение и оказался в исключительно тяжком положении. До сих пор историки выясняют причины этой драматической ситуации – и для шведов, и, особенно, для украинцев. Одни обвиняют Карла XII в его просчётах, плохо проработанных планах военной кампании, другие перекладывают вину на Мазепу. Прусский король Фридрих II Великий по этому поводу писал: «вменяется Карлу XII, что повёлся он на обещания Мазепы. Но казацкий гетман не предал его; наоборот, Мазепа сам был обманут неожиданным стечением обстоятельств, которых ни предусмотреть, ни избежать не мог».

И в самом деле, исследователи называют целую цепь трагических обстоятельств и тактических просчётов, каких можно было избегнуть. И существовала бы на северном западе Шведская империя, а Россия должна была бы оставаться без «балтийского окна», как остаётся она и до сих пор без Босфора и Дарданелл, хотя желала этого веками.

Отличался приметами своего народа...

Характеризуя величественную фигуру гетмана Ивана Мазепы, его роль в украинской истории, каждый непредубеждённый украинец должен задуматься над тем, есть ли хотя бы наименьшие основания считать предателем государственного деятеля, который пытался освободить свой народ от социального и национального угнетения? Мог ли лидер нации, кого иностранные дипломаты характеризовали как политика, который прежде всего ратовал о судьбе своей Отчизны и «отличался в этом приметами своего народа», быть предателем этого же народа? Может ли восприниматься нами, украинцами, деятельность его как измена, когда он действовал буквально одержимый как раз в таких сферах как защита интересов своей страны, развитие национального образования, культуры, развитие духовности своего народа, сооружая десятки храмов?

На наш взгляд, абсолютно прав был в своей оценке ситуации российский историк второй половины XIX века Александр Брюкнер, который с полным основанием утверждал, что союз Мазепы с шведским королем Карлом XII «не мог быть более неморальным чем союз, который двумя годами позже заключил молдавский господар Кантимир с российским царем Петром Великим против турецкого султана» и поэтому «политику гетмана Мазепы надлежит уважать как ein Masterstuck, а попытку освобождения Украины из-под тогдашней малокультурной империи как героический акт».

В истории многих народов лидеры, которые отважились на аналогичные деяния, увековечены, признаны как самые великие, самые уважаемые национальные герои. Их именами названы города-столицы, даже сами государства. Такой чести удостоены Джордж Вашингтон, первый президент Соединённых Штатов Америки, который «предал» Великобританию, возглавив армию колонистов в войне за независимость в Северной Америке; Симон Боливар, руководитель борьбы народов Южной Америки (Венесуэлы, Колумбии, Перу) за независимость от испанского владычества. Имели счастье быть в этом ряду национальные герои наших соседей: поляк Тадеуш Костюшко (кстати, украинского происхождения), венгр Шандор Петефи и много других выдающихся руководителей национально-освободительной борьбы. Наконец, и Богдан Хмельницкий, который возглавил Освободительную войну украинского народа 1648-1654 годов тоже «предал» Речь Посполиту...

Несчастная историческая судьба, к большому сожалению, оказалась немилосердной к Великому Гетману, славному украинскому патриоту, который желал добыть волю, отстоять честь своей Родины, но, обессилев в тяжёлой борьбе, погиб, заклеймённый анафемой. Тяжкая доля постигла и весь украинский народ, распорядившись событиями не в его пользу. Для России те события были победно-триумфальными, для Украины же – Полтава стала великой драмой, болезненные последствия которой ощущаем и мы, ныне сущие.

Семен ЦВИЛЮК, доктор исторических наук, профессор кафедры истории государственности Украины и культурологии Одесского юридического института.

ХОТИНСКАЯ БИТВА
ИЛИ КАК АРМЯНЕ О КАЗАКАХ ПИСАЛИ

Этой осенью исполняется 390 лет победы в Хотинской битве, которая детально освещена в летописях тех времен.

Появление армян на территории современной Украины датируют ХІ–ХІІ вв. В течение своего длительного пребывания на украинских землях они оставили существенное материальное и духовное наследие, в частности, письменные памятники, которые помогают нам составить представление не только о расцвете, а впоследствии, в силу определенных исторических и экономических обстоятельств, о постепенном упадке десятков армянских поселений на территории современной Украины, но и доносят до нас отзвук событий, которые часто становились судьбоносными в истории украинского народа.

Отдельное место среди них занимает Хотинская битва 1621 года, когда казацкие и польские войска одержали победу над преобладающей турецкой армией, которую вел на Речь Посполитую молодой воинственный и неуравновешенный султан Осман ІІ. По своим геополитическим последствиям эту победу можно сравнить с Грюнвальдской битвой 1410 года между военной мощью Тевтонского ордена и объединенными польско-литовско-русскими силами. Так же, как победа союзнических войск под Грюнвальдом, подорвав могущество Тевтонского ордена, остановила продвижение немецкого рыцарства на Восток, победа ровно через два столетия под Хотином фактически стала началом постепенного упадка могущественной Турецкой империи, которая покорила на то время чуть ли не пол-Европы. Примечательно, что на этот раз – теперь уже против общего восточного врага – воевали войска, возглавляемые польским королевичем Владиславом, великим гетманом литовским Каролем Ходкевичем и выдающимся запорожским гетманом Петром Конашевичем-Сагайдачным, то есть, считайте, тех же союзников, что и два столетия тому назад.

Первопричина и ход Хотинской битвы нашли свое отражение и в трех чрезвычайно интересных памятниках, оставленных нам выдающимися представителями тогдашнего украинского армянства, а именно – летописцем Оксентом, которому принадлежит значительная часть известной хроники «Каменец», путешественником и писателем Симеоном Легаци, автором «Дорожных записок», и историописцем Говганнесом Каменаци, который подарил нам «Историю Хотинской войны».

Появление этих памятников указывает, с одной стороны, на значительный общественный резонанс Хотинской битвы, в том числе среди армянского сообщества, которое достаточно четко представляло, какой удар оно могла бы испытать в случае турецкой победы; с другой стороны – это свидетельство культурного уровня той общественной прослойки армянского сообщества, которую, с учетом особенностей эпохи, мы могли бы сегодня назвать тогдашней интеллигенцией.

В отличие от двух первых памятников, где указанное событие, при всей важности его, лишь один из многих эпизодов, «История Хотинской войны» Говганнеса Каменаци – это завершенное эпическое литературное произведение, в котором автор ставил перед собой цель не только рассказать о длительной, изнурительной, с большими потерями для обеих сторон битве под стенами Хотинской крепости, из-за чего она и была названа «войной», но и, используя доступный ему на то время литературный инструментарий, вызвать у читателя восхищение героизмом союзнического войска, его самоотверженной жертвенной борьбой против преобладающих сил жестокого врага.

Оставленная автором памятная запись указывает, что Говганнес происходил из священнической семьи из г. Каменец-Подольский (отсюда фамилия – Каменаци, то есть Каменецкий), а его прекрасное владение словом свидетельствует о незаурядном таланте, благодаря которому он создал, по высказыванию известного историка Я. Дашкевича, «в литературном отношении – лучший образец каменецкой армянской летописи»...

Показательным в этом отношении стало его «Вступительное слово», в котором он рассуждает, в чем, по его мнению, заключается «искусство рассказа», когда автору следует не только пересказывать увиденное или услышанное, но и уметь «познавать мыслью», иначе говоря – анализировать события. Так или иначе, но следует ему отдать должное, что делал он это со знанием дела. Он то переносится в Стамбул, где султан Осман пишет грозное письмо, а точнее – ультиматум – королю Зигмунду, то в Варшаву, где зачитывают это его послание на Сейме среди напуганных вельмож, то во Львов, Каменец и Хотин, а значит – в польско-казацкий лагерь и турецкий стан.

Участию украинских казаков в Хотинской битве Говганнес в своем произведении уделяет внимание уже начиная с пятого раздела «О том, как королевич отправился в войско и о прибытии казаков». Два сравнительно небольших пассажа в конце раздела дают характеристику ситуации с привлечением казацкого войска, из чего вырисовывается просто-таки драматичная картина. «В один из дней в четверг прибыл русский военачальник по имени Бородавка, с ним 15 000 комонных казаков, что их называют запорожцами. И случилось им дорогой войско татар и турок, и восемь дней они дрались упорно с ними, убили силистрийского пашу Гюсейна и многих других. А еще четыре тысячи казаков были направлены военачальником за добычей в дальние края, и они так и не вернулись, так как нечестивое племя турецкое напало на них и всех перебило. За все это войско свело счеты с Бородавкой, о чем я поведаю в другом месте».

Перипетии, связанные с отправлением Бородавки в Молдову накануне Хотинской битвы, как известно, завершились казнью гетманом Петром Сагайдачным – суровым и нетерпимым к своим оппонентам – мятежного и несговорчивого казацкого вожака и его соратника, о чем Говганнес действительно напишет, как и надлежит умелому пересказчику, позже, так сказать, ради сохранения в изложении интриги. Но казацкая тема всплывает в его повествовании уже постоянно, обрастая все новыми и новыми подробностями и деталями, которые будто призваны подтвердить тот огромный взнос, сделанный украинским казачеством в победу в этой, воистину, битве народов. Недаром на поле боя с преобладающими силами противника украинским казакам определили центральный, наиболее опасный участок расположения союзнических войск. Да и численно они составляли большинство союзнического войска – сорок тысяч, тогда как, по разным подсчетам, поляков вместе с литовцами и прусаками насчитывалось не более тридцати.

Как же описаны казаки на страницах произведения давнего историографа-армянина? Прежде всего они опытные воины, которые наделены не только ловкостью в бое и смелостью, но и военной хитростью, достаточно большой выдержкой, а, следовательно, и военной дисциплиной, умением нанести удар в благоприятный момент. «А что казацкий народ отмечается незаурядной ловкостью [по военному делу] и хитростью, – отмечает Говганнес, – то они выступили не раньше, как наступил вечер, а враг [между тем] истощился, бросаясь весь день то сюда, то туда.»

Действительно, активная оборона в сочетании с неожиданными быстрыми контратаками, которые способны ошеломить любого противника, – характерная черта ведения боя запорожскими казаками. Так было и в ту субботу, 4 сентября. Говганнес продолжает: «А в девятнадцать часов все казацкое войско выступило против противника и, осенив себя крестом, принялось громить иноверцев, пока те не сломились и, развернувшись назад, кинулись наутек. А казаки, преследуя, побивали их беспощадно, так что многочисленными мертвыми телами их покрылась вся земля.»

Армянский летописец рассказывает, что на турок так повлиял разгром их казаками, что несколько дней они не могли прийти в себя, «все еще находясь в скорби от тех потерь, которые они испытали в тот день». Таким образом, познав на себе силу казацкого оружия, турки решили прежде всего разбить их. Сам султан организовывал против них один за другим стремительные наступления своего войска, но тщетно.

Особенно удачно проводили казаки ночные вылазки во вражий стан, которые не только наводили на турок ужас, но и деморализовывали врага. Слишком обозлило Османа ІІ дерзкое ночное нападение казаков на турецкую залогу, которая охраняла стратегически важный объект – мост через реку Днестр. «Близ мостов затаились две тысячи турок, которые на то время задремали, – пишет Говганнес. – То были отряды Карагисар-паши и Али-паши. Учитывая это, казаки тихо напали на них и всех, кто был в шатрах, перебили, не оставив никого в живых. Только одного арапа, который принадлежал паше, передали в подарок королевичу, а добычу разделили между собой».

Здесь следует отметить, что захват военной добычи был на то время явлением обычным как в турецком войске, так и в европейских армиях, не гнушались этим и казаки. Более того, одним из условий, которое руководство Речи Посполитой выдвинуло им накануне Хотинской кампании, заключалось в том, что казацкое войско должно было именно обеспечивать себя провиантом и военными припасами. В конце концов, это было, между прочим, одной из причин похода Яцка Бородавки в Молдову, с чем он так и не справился. Описывая тяжелое состояние с продовольствием, в котором оказались союзнические войска, и невероятную дороговизну в их лагере в силу того, что татарская конница перекрыла практически все пути снабжения, Говганнес замечает, что положение было бы еще более затруднительное, если бы не казаки. «Но мясо в лагере, – пишет он, – стоило не так дорого, потому что казаки ежедневно выбирались в темноте из лагеря, врасплох нападали на турок и, перебив их, пригоняли в лагерь как добычу много скота, который потом продавали илахам (то есть полякам. – А.Б.) за приемлемую цену». Сквозь эти строки просматривается один важный момент, который проливаев свет на сложную картину взаимоотношений в тогдашней Речи Посполитой между господствующим слоем польской шляхты и украинцами, представителями которых выступают казаки. Описывая действия союзнических войск, автор, очевидно, не задаваясь такой целью, поневоле акцентирует внимание на том, что казаков и поляков, то есть польскую шляхту, разъединяли глубокие противоречия. Ведь при всех их союзнических отношениях, при общей принадлежности к христианскому миру, это, в сущности (что понятно при внимательном прочтении «Истории Хотинской войны»), разные общественные сообщества, которые в данном контексте имели даже разные вооруженные силы, разные, так сказать, системы обеспечения этих сил.

В упоминавшейся уже нами «Каменецкой хронике» еще одного армянского летописца Оксента есть эпизод, где рассказывается, как после поражения под Цецорой в 1620 г., во время своего отступления, польско-казацкое войско сумело-таки оказать сопротивление, которое татары не могли преодолеть, хотя ежедневно, как пишет Оксент, погибало до тысячи татар. «Но вот на расстоянии около полверсты от Днестра наше войско остановилось на ночлег, – продолжает летописец. – Среди поляков и казаков вспыхнули перепалки, начали они нападать друг на друга. А на то время неверные уже... не рассчитывали добиться какого-то результата, а много из них даже отстало, лишь Хантемир-мурза с 12-ю тысячами татар был поблизости. И когда услышал, что в лагере начался раздор, то сразу с теми 12-ю тысячами напал на лагерь и прорвал его. [Наши] в панике начали разбегаться – и кого зарубили, кого схватили живым, кто утонул в Днестре. А канцлеру Жолкевскому отрубили голову.».

Уроки из этого разгрома Речь Посполитая извлекла, пригласив в Хотин мощную казацкую подмогу, во главе которой стоял гетман П. Сагайдачный – «смелый и отважный муж», как о нем пишет Говганнес, пообещав предоставить при этом украинскому населению, в частности казакам, больше прав. Но, как это бывало, об обещанном сразу же забыли после победы под Хотином, ограничивая и в дальнейшем украинцев в правах, что в конечном итоге привело к освободительной войне 1648 – 1654 гг. во главе с гетманом Богданом Хмельницким.

Свидетельство об этом кровавом, наполненном трагическими событиями, противостоянии двух народов, между которыми так много общего, в том числе и общая победа в достопамятной Хотинский битве 1621 г., до нас также доносят созданные на украинских землях армянские письменные источники. Но это, так сказать, уже другая история.

Александр Божко, Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины. 05.07.2012 г.

ПАЛАЧ МЕНШИКОВ Марка России из выпуска 2001 года на которой изображен актер Михаил Иванович Жаров и на заднем плане кадр из фильма "Пётр I" где актер изображен в роли князя Александра Даниловича Меншикова.

Князь Александр Данилович Меншиков - русский государственный и военный деятель, сподвижник и фаворит Петра I, после его смерти в 1725 - 1727 - фактический правитель России. Известен тем, что во время Северной войны 1700 - 1721 Меншиков командовал крупными силами пехоты и кавалерии, отличился в осаде и штурмах крепостей, во многих сражениях. Когда шведская армия Карла XII двинулась в Белоруссию и на Украину, Александр Данилович был одним из самых активных помощников Петра в борьбе с грозным противником. 28 сентября 1708 года он участвовал в сражении под Лесной, ставшем, по выражению Петра, «матерью Полтавской победы». Получив известие об смене украинским гетманом Ивана Мазепы политических приоритетов, он в отместку взял приступом столицу гетмана - город Батурин, разорив его, перебил и перехватил большую часть казаков, собиравшихся уйти с гетманом к шведскому королю. За это "благодарный и великодушный" Пётр I пожаловал князю принадлежавшее гетману Мазепе село Ивановское с деревнями.

Но исследуя древний Батурин, археологи находят сотни захоронений. В могилах множество скелетов женщин с малыми детьми, подростковые скелеты и даже братские детские могилы. Советская, а теперь и российская историография констатируют, что при взятии Батурина в начале ноября 1708-го погибло 6-8 тысяч казаков, которые защищали город. С началом независимости украинские историки заговорили о вырезании целого города, однако сразу же подверглись критике российских коллег, которые благодаря доминированию в медиа выступили единым фронтом против исторической правды. Однако, новейшие археологические исследования, которые проводит украинско-канадская археологическая экспедиция совместно с Институтом археологии НАН Украины, доказывают, что цветущий украинский город, столица гетьманщины, была выжжена до тла, а все жители, включая младенцев, убиты. Такие зверства совершили войска Петра I, под командованием Александра Меньшикова. Произошло это 2-4 ноября 1708–го года. По разным оценкам от рук солдат погибло почти 20-ть тысяч людей. Преимущественно это были женщины, дети и старики. "Петра I можно, без сомнения, назвать военным преступником в свое время. Во время войны он воевал с мирным населением. То, что здесь было устроено колоссальное побоище, в котором погибло до 20 тысяч людей, среди которых значительная часть женщины и дети, у меня, как у ученого, не вызывает ни одного сомнения", - заявил профессор Торонтского университета, консультант экспедиции Владимир Мезинцев.

"Граф Меньшиков кровавый преступник!" 25.11.2009 wwwantimir.com
"Меншиков, Александр Данилович" ru.wikipedia.org